Неужели ты придумала сказку обо мне?
— Может быть, — игриво улыбнулась я смайликом. — Кто знает, о чём эта сказка… В ней можно найти собственный смысл.
— А по мне и понимать нечего! — тут же решила Габи. — Девочка в стеклянном шаре — это ты. А я вечно что-нибудь разбиваю. Кстати, в детстве я наколотила столько ёлочных игрушек, что даже удивительно, как меня не убили родители.
Некоторое время мы увлечённо болтали. Я узнала, что Габриеля и Вова так и не развелись. Для Габи это был личный рекорд — как-никак почти пять лет совместной жизни. Разумеется, вопрос о расторжении семейных уз у них поднимался не реже раза в год, что стало, наверное, своеобразной домашней традицией. Осенью они даже разъехались по разным квартирам и несколько месяцев жили порознь.
— Но нам это только пошло на пользу, — призналась Габи. — Я отдохнула на десяти ничего незначащих свиданиях. Вова, надеюсь, тоже зря время не терял.
— Ты его любишь, — констатировала я.
— Ничего подобного. Я его терпеть не могу. Зато нам не бывает скучно. Вова заявил, что нам срочно нужны дети. А я ответила, что одного великовозрастного дитяти мне вполне хватает.
— Габи, ты жестока…
— Может быть. Ничего не имею против детей, но только в случае, если они растут подальше от меня. Мы с Вовой поссорились, когда он спрятал мои противозачаточные. В отместку я налила подсолнечного масла в его любимый вискарь. Рецепт по Джейсу Бонду: смешать, но не взбалтывать. Ты бы видела, как Вова давился… Просто умора. А потом он обсыпал красным перцем мою помаду. И когда у меня губы раздулись до размеров ануса макаки, пришлось пойти на крайние меры.
— И что же ты сделала, боюсь представить?..
— Я была более милосердна и всего лишь разместила его номер телефона на всех попавшихся гейских сайтах знакомств с предложением бесплатного минета.
— Габи!.. — негодовала и одновременно хохотала я.
— А что? Столько внимания и предложений о свидании, думаю, он не получал ещё никогда.
— А вдруг бы согласился?
— Я бы на это посмотрела…
— Серьёзно?
— Ну, хоть какое-то разнообразие в интимной жизни…
Я смеялась, а ещё немного завидовала безбашенности и раскованности Габи. Не представляю, как природа умудрилась её такой создать. Зато я понимала, почему Вова никогда всерьёз не уходил от неё. Они оба нашли друг друга, потому что обоим претила незамысловатая семейная жизнь. Их до сих пор переполняла страсть, хоть Габи и жаловалась на спад в интимной сфере. Если они и расстанутся однажды, то только в случае, когда последние искры между ними действительно погаснут. Но, судя по тому, о чём писала Габи, до этого момента было ещё далеко.
Мы проболтали до вечера. И настроение моё само собой стало по-настоящему праздничным. Я ощущала близость дружеской поддержки, которой мне так не хватало в последнее время.
Но ещё сильнее я обрадовалась, когда позвонил Андрис. Он сказал, что Алексис относительно бодро себя чувствует и даже пошутил, что, возможно, дотянет до нового Рождества. Андрис воспринял шутку осторожно и собирался пробыть с другом, по крайней мере, пару-тройку дней.
Ко всему прочему в тот же вечер я получила бесценный и самый тёплый подарок, о котором и не мечтала — мне написала Елена, воспитательница детского дома:
«Дорогая Илзе! Поздравляю вас и вашего достопочтенного супруга со святым праздником!
От всей души желаю лично от себя и от лица всех воспитанников, которые, уверена, присоединятся к каждому моему слову, здоровья и счастья долгие лета.
Как и обещала, сообщаю вам о том, что Валдис искренне заинтересовался подаренными шахматами. К сожалению, играть он пока не умеет. Но в меру сил и возможностей мы стараемся пробовать объяснить ему правила.
Вы сами знаете, что Валдис плохо идёт на контакт, и устное обучение для него всегда проходит с трудом. Мы нашли для него обучающую книгу. Он читает медленно и с трудом понимает, что для игры в шахматы нужен партнёр. Сейчас его устраивает, что все фигуры остаются только под его контролем. Воспитателей и, тем более, других детей он ни в коем случае не подпускает. Он пробует запомнить комбинации, и, как ни странно, более всего ему сейчас нравятся пешки.
Никто не даёт гарантии, что он сможет выучить все ходы и научиться однажды играть с кем-нибудь в паре, но новое увлечение ему точно не повредит. Надеюсь, вы понимаете, что не стоит требовать от него многого. И всё-таки он очень способный мальчик.
В январе снова ждём вас в гости.
Я ещё раз сердечно благодарю вас за то, что вы делаете для нашего приюта. Если вдруг захотите получить какую-либо дополнительную консультацию, например, о юридических аспектах, кто знает… Я всегда к вашим услугам.
С уважением, Елена Степанова.»
Я закрыла письмо.
Затем открыла и перечитала ещё раз.
Сердце моё переполнялось благодарностью к этой женщине. Вряд ли она сама понимала, насколько важным стало для меня её послание.
Я вспоминала Валдиса, его длинные вьющиеся белые волосы, неподвижный взгляд, слишком суровый для ребёнка он мог принадлежать только взрослому, познавшему жизнь человеку. Однако Валдису было всего семь. В приют его отправили три года назад собственные родители, потому что мальчик к четырём годам не произнёс ни слова. Жить бок о бок с ребёнком, в глазах которого застыла вся человеческая мудрость, при этом не желающим, не считающим нужным делиться ею, невыносимая мука.
Уже в приюте выяснилось, что Валдис умеет читать. Никто понятия не имел, как и где он научился. Просто однажды его застали с книгой. Валдис не просто рассматривал картинки, как другие дети. Да и вообще, детские книги приводили в его в бешенство — от них болела голова, и становилось больно глазам. Для себя Валдис выбрал толковый словарь, который, верно, стащил у кого-то из воспитателей. Он долго вглядывался в буквы, а затем искал глазами предмет, о котором прочитал только что: «A» — «attēls» — картина; «G» — «galds» — стол; «Z» — «zīmulis» — карандаш. Елена лично вела за ним наблюдение и вскоре поняла, что никакой ошибки нет — мальчик действительно знает грамоту. Его смущали и нервировали абстрактные слова вроде «сомнение», «нежность», «увлечение». Он мог их прочесть, но значение таких слов оставалось далеко за пределами его восприятия. Впрочем, многие взрослые образованные люди тоже с трудом могут объяснить, о чём идёт речь. А для Валдиса мир открывался совершенно под иным углом.
— Понимаете, — поделилась со мной как-то Елена, — Валдис не болен в том смысле, как мы привыкли об этом думать. Он
